Многие сегодня, и среди них, наверное, прежде всего христиане, скептически смотрят на достижения современной науки. Да, наука и техника неизбежно имеют две стороны. Не только созидание, но и разрушение. Ее открытия могут послужить даже уничтожению человечества. Известный риск, разумеется, есть. Но что касается «духовной» стороны, я никак не могу согласиться с теми, кто говорит, что научный прогресс бесполезен. Посмотрите только на достижения в области генетики и биотехнологий. Что такое настоящая духовность? Это свобода. Сегодня человек обретает свободу даже в избрании своего пола. Обратите внимание, что в некоторой части Церкви, например, католической, по крайней мере, допускают такой дерзновенный выбор. А самое главное, нам дается узнать, что человек — это «полуфабрикат». Вы слыхали этот, можно сказать, общепринятый научный термин? Он свободен сам создавать себя таким, каким хочет. А то, что проповедует Церковь, пусть это по-своему ярко и глубоко — на самом деле вчерашний день, с ее «святостью» и ее «святыми». Вернее, позавчерашний. И на самом деле без конца ограничивает человеческую свободу.
Церковь говорит о высоком вечном призвании каждого человека. Но как удалился мир от знания тайн, на которых всегда строилась жизнь! Мы знаем, что качественный скачок науки дает возможность сегодня некоторым ученым выдвигать гипотезу о человечестве-мутанте, о постчеловечестве, о «биологической революции». Разве генетика не приводит фактически к неразличимой общности между человеком и животным? Современные исследования науки предлагают возможность создания искусственного мозга — искусственного разума, то есть говорят о сходстве человека и машины. Скоро, внушают нам, будет трудно определить, что такое человек. Многие уже не могут этого сделать. Вы говорите, что человек — это «полуфабрикат». Как двусмыслен и зловещ этот новый философский термин, модный сегодня! Для нас несомненно одно — мир стоит в растерянности перед собственными достижениями. Что должна делать Церковь в этой ситуации? Как объяснить, где выход? Есть ли такие люди, которые могли бы это сделать?
Выход, согласно логике жизни, — в возвращении к богооткровенной истине. В известном смысле можно согласиться с утверждением, что человек — это «полуфабрикат». Одно из самых главных слов Евангелия — слово Христа Никодиму: «Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин. 3, 3). «Как может человек снова родиться, будучи стар?» — отвечает Ему искушенный в ветхозаветной мудрости Никодим. Родиться снова! Это одно из самых главных слов Писания, которое сегодня исключительно актуально. Человек не полностью сформирован, вся жизнь его — постоянное становление. И сегодня со стороны психологов, этнологов, биологов мы видим стремление умалить человека, свести его к его гландам, к его нервам, к его архетипам, к его предкам, к животным, или еще проще — к некоему механизму. «Нет никого, никто не мыслит, за нас думают механизмы, никто ничего не хочет, есть биологическая пульсация, которая решает все, человека не существует».
Есть что-то очень скорбное в самой констатации этого нигилизма. Он естественно приводит к полной дезориентации значительной части людей, главным образом, молодежи, которая сегодня абсолютно обманута, и которая действительно руководствуется уже только своими инстинктами, потому что все, что имеет подлинную ценность, без конца попирается.
Человек еще не родился, мы можем его умалять (или возвеличивать), благодаря множеству экспериментов над ним, каждый раз как будто подтверждаемым. Большую часть времени, почти всегда, его жизнь доведена до автоматизма, восходящего к его далекому детству или к животному началу — какая разница! Почти всегда он — «полуфабрикат», и действует согласно этому. Вот почему слово Евангелия бьет нас в самое сердце: «Должно вам родиться свыше». Рождение по плоти — ничто с человеческой точки зрения. Оно ничего не значит. Подлинное рождение должно наступить, подлинное рождение — впереди нас.
Но как может оно совершиться? Что может способствовать ему? Что может привести к нему? Это поистине тайна, в ней — все богатство Евангелия, ведущее нас к общению Любви. К встрече с Любовью, которая делает живыми наши каменные сердца, камень наших сердец, и дает нам возможность обрести неложную свободу.
Никто не может узнать, что это такое, кроме как Духом Святым. На самом деле, нет ничего проще этого, нет ничего выше. Но это можно узнать лишь Духом Святым, Которого не видел никто, кроме как в новом рождении, в совершенстве нашей свободы. Да, свободы по отношению ко всему, что является «полуфабрикатом», свободы до глубины нашего существа, там, где обретается наше живое общение, чистая устремленность к этому лику Любви, который святые отцы называют «красотой всегда древней и всегда новой».
Поэтому нет никаких сомнений, что все наше рождение — в этом рождении, в этом новом источнике, существующем прежде нас. В устремленности к этому источнику есть некий риск, но стоит ради него рисковать собой. Путь к нему относительно легкий, потому что всякий, кто пойдет этим путем, прикоснется к красоте «всегда древней и всегда новой» — там, где истина. Она и есть это высшее благо, то добро, которое называется благодатью. И только здесь бессмертная человеческая душа узнает подлинную свободу.
Но если это так, если подлинный человек существует прежде нас, если речь идет о рождении, в котором мы становимся самими собою, мы можем родиться только в живой связи с Богом, в нас пребывающем.
Мы знаем измышленного Декартом собственного бога, который дает вселенной первоначальные импульсы, а потом оставляет ее самой развиваться. В нем — только начало первого движения, он не поднимается до Духа. Этот бог двусмыслен и неприемлем для христианского сознания. Потому что «в начале было Слово», Которое дает нам жизнь и зовет нас стать самими собою.
Бога познают по мере любви к Нему, то есть по мере верности таинственным законам жизни, которые называются заповедями. Поэтому речь идет о том, чтобы мы всегда углублялись в этом сокровенном общении с Богом, открывающим нам наше лицо. Подлинный лик Божий будет являться нам в преодолении всех ограничений нашего ума, всех заблуждений, потому что мы будем следовать за Богом как источником нашей подлинной жизни.
Кто покажет нам реальность этого пути? Наши святые, великое множество их, явленное во все времена. И все, кто именуется христианами, призваны к святости. Среди нынешней беспросветности и всеобщего уныния мы должны обращаться прежде всего к ним. Мы обращаемся к святым — не для того, чтобы они облегчили нам жизнь, избавив нас от всяких усилий, но чтобы показали нам смысл нашего существования, чтобы вдохновили нас, чтобы дали нам узнать подлинный вкус свободы, когда она означала освобождение от всякого рода «полуфабрикатов». От всего, что мешает нам достигнуть достоинства нашего человеческого призвания.
Мы предстоим перед всеми этими свидетелями (самые малые из них, которые не оставили имени в истории, не менее самых великих святых), радостно узнавая, что они были прежде всего любящими и смиренными. В научении их любви и смирению, а не просто в восторге перед вдохновенными текстами и самыми прекрасными на свете словами, можем мы начать постигать, что значит соединиться с Иисусом Христом. По крайней мере, эти тексты всегда становятся живыми в подвиге тех, кто жизнью своей продолжает писать Христово Евангелие.
Какое чудо через лицо святого Сергия Радонежского, святого Серафима Саровского, святого Силуана Афонского, святого Иоанна Кронштадтского, святого Амвросия Оптинского, святого царя-страстотерпца Николая увидеть лик Божий, ощутить Его жизнь в наших сердцах, пережить в себе этот зов к освобождению, где мы станем наконец самими собою!
Святые являют призвание Божие, святые завершают Воплощение Божие, которое может быть для нас реальным, лишь когда Христос воплощается в нас. Святые показывают, что наше познание Бога, наше знание Бога соответствует нашему единству с Ним или, вернее, исходит от единства с Богом. Христианство не есть религия книги. Это религия Бога Живого, всегда верного, Бога, Которого надо встретить и узнать сегодня. Но как Его встретить? В каком направлении идти, чтобы увидеть Его?
Святые ставят Его в центре нашей духовной жизни, потому что они святы в той мере, в которой они освободились от себя. И они освободились от себя, то есть от своей замкнутости на себе, в той мере, в какой они соединили себя с Богом, которого они сообщают нам как присутствующего среди них. Святой — это тот, через которого можно увидеть лик Божий. И ничто так необходимо в нашем восхождении к Богу — в мире, где все меньше и меньше верят книгам и советам, где все нападки на Церковь сводятся к тому, что «мы уже слышали это тысячу раз».
И если мы хотим узнать сегодня, что такое святость, мы должны тоже стать святыми. В этом смысл нашего христианского призвания, которое есть настоящее, в конечном счете, наше подлинное освобождение, которое идет до последней глубины жизни в общении с Богом, и более сокровенно для нас, чем все самое сокровенное в нас.
Человек стремительно преуспевает в познании мира. Но, как известно, еще древние философы говорили: познай самого себя. И христианство, насколько мне известно, говорит о том же. Может быть, это познание важнее всего? И без него познание всего мира не только бесполезно, но и опасно. Разрушительно и даже губительно — не только во внешнем плане.
Вы помните это изречение Печорина из произведения М. Лермонтова «Герой нашего времени»: «Во мне живут два человека», о которых мы пытались рассуждать в школьных сочинениях? Человек — история, полная неожиданностей. В нем всегда сокрыто прекрасное и безобразное, и потому мы должны проникнуть в глубину его существа. Как часто бывает так: годы идут, а мы избегаем вертикального, глубокого столкновения с самим собой. И приходит час, когда мы замечаем, что потеряли драгоценные возможности узнать, что представляет собой наша собственная жизнь. Христос открывает нам нашу идентичность самую реальную несомненно и абсолютно.
Мы призваны понять, кто мы есть. Не дай, Господи, пройти по жизни как во сне, с полуоткрытыми глазами, не зная, кто мы есть и куда мы идем, не зная смысла ни внешних, ни внутренних событий, окружающих нас. Помоги нам увидеть, как хрупка наша свобода, как она слаба, какие опасности ей постоянно угрожают, как поверхностны наши решения, как несовершенны наши намерения и как мы зависимы от обстоятельств.
Вся духовная и нравственная жизнь заключена в этой тайне: пока человек не познает самого себя, что будет значить остальное? Жизнь наша становится драгоценной и осмысленной. И в Церкви — пока человек не познает, что падение Адамово — его падение, ему не дано будет познать, что Воскресение Христово — его воскресение.
