Здравствуйте, отец Александр! Я слышал, что Вы уже более тридцати лет преподаете Новый Завет в Московской духовной академии. Я согласен, что Евангелие — величайшая книга, хотя и небольшая по объему. Скажите честно, Вам не надоело из года в год обсуждать одни и те же тексты?
Мне уже приходилось не раз отвечать на подобные вопросы тем, кто недоумевает, для чего нужно снова и снова читать книгу, содержание которой он знает почти наизусть. Дело в том, что авторами этой книги являются не просто великие писатели — апостолы Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Автор этой Книги — Сам Бог. Евангелие, которое мы читаем, не есть Евангелие, написанное апостолами Матфеем, Марком, Лукою и Иоанном Богословом, а Евангелие от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна. Это значит то, что Бог Дух Святой открывает нам через этих апостолов о спасении мира от греха и смерти. Вот самое главное, что должен усвоить приступающий к ее чтению и изучению. Позволю себе еще раз сказать несколько слов о бесконечной, буквально бесконечной новизне Священного Писания. Прежде всего, все зависит от того, как мы приступаем к чтению.
Среди многих испытаний Слово Божие может быть источником света в нашей жизни. Открывая нам существенное, Бог говорит с тобой, Бог рядом с тобой. И этого должно быть довольно для тебя. Если Слово возрастает с годами в нас, оно воспламеняет нас любовью к Богу, ко Христу, и мы слушаем его каждый раз как впервые. В этом тайна познания Божественного Слова. Разумеется, необходимо соединять чтение Слова Божия с молитвой: Бог говорит с нами, и мы с Ним.
В Евангелии мы можем встретить Христа. Эти сильные и глубокие слова, касающиеся существенных проблем жизни — обращение к каждому человеку, самому великому и самому несчастному с поразительной серьезностью, любовью и ясновидением. Еще и еще раз читая одно и то же Евангелие, мы узнаем, как вода застоявшаяся, загнивающая в нас, становится водой живой, и мы приближаемся к жизни нашей жизни. «Слово Твое — свет стезям моим» (Пс. 117). Жизнь, смерть, дружба, страдание, любовь, семья, труд, разного рода личные отношения, одиночество, сокровенные движения сердца, всякие общественные явления — одним словом, вся человеческая жизнь представляется Словом Божиим в новом и истинном свете. Когда мы обнаруживаем Слово Божие, мы обнаруживаем самих себя, наше прошлое, наше будущее, наших ближних.
Слово Божие — самое современное, оно обращено к нашим дням. Почему чтение Писания непременно должно быть связано с молитвой? Потому что его глубина и мудрость бесконечно превосходит самый великий человеческий ум. Господи, отверзи нам ум к разумению Писания! Дай нам увидеть, что мы недалеко от Тебя, что мы уже начали жить этим словом, в нас — ключ к пониманию того, что происходит сейчас с нами, со всем миром. Жить — словом Евангелия, Его, Христа, сражением.
Если мы живем истиной Евангелия как сражением, мы можем понять притчу о сеятеле. Семя падает в добрую почву, но оно встречает тысячу препятствий. Рост Евангелия проходит через борьбу, где мы должны бодрствовать, чтобы победить врага, более сильного и более умного, чем мы. Поэтому мы должны полагаться на силу Духа Святого. «Слушающий Меня имеет жизнь вечную». Слушая слово, мы должны возвещать его другим. Господь не хочет, чтобы ты был просто громкоговорителем, вещающим с высоты.
Достаточно для творения говорить в чудесах Божиих. Он хочет, чтобы мы были свободными и живыми, Он желает, чтобы у нас было глубокое сознание и глубокие чувства. Только так Его слово принесет вдохновенный плод. Поклоняясь Богу, я сознаю, как велика моя ответственность. Он хочет, чтобы каждый представлял Его в час своей нищеты.
Первое, что хочет от нас Слово Божие — чтобы мы мало-помалу восходили к новому образу мысли и жизни. Почему мы не просим, чтобы принесли плод сокровища, которые мы держим в своих руках? В наших каждодневных трудах, даже если мы умираем от усталости, почему мы не прибегаем к источнику, который является сокровенной частью нашей способности к деятельности и нашего раскрытия себя? Почему не увидеть на деле, какие возможности дает нам Бог? Слово Божие, таинственно проникающее в нас.
Господь говорит нам, что мы должны бодрствовать. Бодрствовать значит видеть точное соотношение между целью и нашими средствами. Бодрствуя, мы живем в молитве, прибегаем к сокровенному общению с Господом. Потому что без Бога все валится у нас из рук, лишается истинного измерения. Слово Божие, даже если мы не достигаем сугубой благодати, дает нам обещание дара: мужество в испытаниях, подлинную человеческую солидарность, чувство более смиренного осознания нашей немощи и хрупкости, более глубокое отношение к тому, что поверхностно, видеть то, что кажется мелким, в свете главной цели.
Употребляя известный евангельский образ, можно сказать, что слово Божие — «сокровище в поле». Радость Евангелия напоминает радость того, кто нашел сокровище, и вне себя от счастья он идет, раздавая, продавая свои богатства, даже с потерей, чтобы купить поле, где сокрыто сокровище.
Почему Христос постился сорок дней? Почему в течение сорока дней после Воскресения являлся Своим ученикам? Почему избранный Богом народ шел через пустыню в Землю Обетованную сорок лет? Почему особое поминовение усопших бывает на сороковой день? Почему Вознесение Господне на сороковой день после Пасхи? Подобные примеры можно продолжить. Что это за таинственное число 40? Какая связь друг с другом этих различных и неодинаковых по своему значению явлений? Что об этом говорит Церковь? Мы знаем, что разного рода гностики и оккультисты выводят из символических образов Священного Писания свои умозаключения, которые имеют некую привлекательность и кажущуюся глубину, и соблазняют этим ничего не знающих о вере людей, «всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (2 Тим. 3, 7). Это, наверное, особенно опасно для наших современников, которые легко поддаются поверхностному рациональному объяснению. В чем тут дело? Где ответ для того, кто не может быть удовлетворен обманчивой логикой атеизма?
Это тайна. И это Божественная тайна. И только по мере нашего благодатного приобщения ей открывается наше духовное зрение. Воскресший Христос является апостолам в течение сорока дней. В рамках логики Воскресения не существует никакой особенной логики сорока дней, законы которой ускользают от всякого определения именно вследствие телесного присутствия Воскресшего. Эта логика раскрывается в Вознесении на небо и одновременно предлагается Церкви как путь постижения Его Воплощения. Свидетели, очевидцы этой тайны приобщились ей, и все верующие также могут участвовать в ней по мере дарованной им благодати. От апостола Фомы, призванного в свой черед, прикасающегося к ранам Спасителя и приносящего поклонение Ему, Церковь ведет нас к тем, кто не видит, но верует. Точно также от Марии Магдалины, которая хочет удержать Господа и оказывается отринутой Им — в самом сердце Пасхи, — Церковь ведет нас ко всем тем, кто не должен «удерживать» Его, но дать Ему «взойти» на небо. Так тайна Вознесения является среди тайны Пасхи, так же как тайна ниспослания Духа Святого в Пятидесятницу уже присутствует в Пасхе (Ин. 20, 22). Это значит, что тайна Слова Божия в Пасхе будет включена в тайну Вознесения и Пятидесятницы, точно так же, как конкретный дар видеть, слышать, прикасаться, вкушать вместе с Ним простую пищу, идти вместе (по дороге в Эммаус) — является составной частью того, что в высшей степени удалено от нас. Но навеки неотделимо все, чему Воплотившееся Слово приобщалось на земле — как Младенец, как двенадцатилетний Отрок, как Муж, достигший полноты Своего возраста, со всем разнообразием переживаний.
В этой совершенной новизне невозможно постигнуть Слово Божие, исходя из прежних понятий. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может» (1 Кор. 2, 14—15). Здесь начинается учение апостола о том, что верующий спогребается со Христом, воскресает с Ним и восходит с Ним на небо. Чем меньше опираются на то, что известно в этом мире по аналогии, и чем больше основываются на единственной реальности Воплотившегося Слова, тем глубже постигают истину.
Разумеется, в самой природе есть подобие неповторимого события, превосходящего всякую природу. Это образы, которые употребляет Господь в притчах о сеятеле, о пшеничном зерне, умирающем и приносящем плод, то что апостол Павел развивает и расширяет в пятнадцатой главе Первого Послания к Коринфянам. Но эти притчи обретают свою полноту только во Христе, в Его Воскресении. Вот почему Господь требует, и апостол требует, чтобы наше общение со Христом не было просто умственным или символическим, но реальным: умирая с Ним, спогребаясь с Ним, воскресая с Ним, восходя с Ним на небо, мы участвуем как тело Христово в Его судьбе и в Его истине. «Умереть со Христом для стихий мира» (Кол. 2, 20) означает «воскреснуть со Христом и искать горнего, где Христос сидит одесную Бога» (Кол. 3, 1—2). Этот новый человек — не гностик и не созерцатель, удаленный от мира, но тот, кто конкретно и деятельно приобщается Христу и Его делу. «Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Кол. 3, 12—14).
Таким образом христианская нравственность проистекает из логики смерти и воскресения и дает надежные средства для узнавания этой смерти — воскресения и участия в нем. «Новое творение» (Гал. 6, 15), «новый человек» (Еф. 2, 15; 4, 24) следует «новым путем» (Евр. 10, 20). Он не только принял новый дух, но и чувства его обновлены, так что он может воспринимать в заповеди, в слове, в таинствах и в жизни воскресшего Христа и реальность духовного: новое вино налито в мехи новые (Мф. 9, 17). Только новый человек способен понять слово о Воскресении. Он должен быть способен принять его в его конкретном и ощутимом измерении, не «спиритуализируя» его и не «удерживая» его в возведении нас на небо и во всей нашей духовной жизни. Он должен не препятствовать Господу в обновлении нас по плоти и по духу. Он еще не воскрес телесно и потому участвует в воскресении каждодневно, благодаря тому, что «если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4, 16).
