Враг не дремлет – не задремать бы и нам
Обращаясь к нашей истории, ум отказывается верить, что после освобождения от ига коммунизма дело нового крещения Руси так пока и не совершилось в своем ожидаемом единодушии, в бесповоротной решительности и младенческой простоте. Оно не просто застопорилось, но кажется, повернуло вспять. Вернее, если оперировать статистикой «крещеных-некрещеных», то дежавю: хоть и состоялось крещение водой в покаяние, но как будто оставлено крестить Духом Святым и огнем Самому грядущему Господу (Мф. 3, 11)… Веруем в это покаяние, и что в огне и в Духе, а не в воде только дело это завершится!
А что сейчас? То самое внешнее. Подражательная «реконструкция» былой государственности и православной культуры – легкий барьер не то что для повального отступничества, невиданного по глубине и масштабам идолопоклонства, но и для новых тевтонов с кочевниками. Беспрестанные падения, уже перестающие удивлять, секуляризация, напитывание материализмом, «экономическим мышлением» и прочими лжеучениями, дезориентация человека и кризис государственности. И Церковь, все более неприметная для общества.
И что делать дальше? Не станем повторять прописных истин о вневременных целях деятельности Церкви и ее членов в мире, о теозисе. Порассуждаем о конкретных практических шагах, которые могли бы быть актуальны на нашем пути в складывающихся реалиях и в данный исторический момент. Что можно сегодня сделать для блага Церкви и Отечества.
Но начнем с небольшого обзора самих вызовов современности, многие из которых по содержанию и по силе уже сейчас не имеют аналогов в истории.
Когда увидите все это сбывающимся…
Прежде всего, наше время характеризуется планомерным разрушением позитивной, жизнеутверждающей системы ценностей в общенародных, публичных сферах (образовании, массовой культуре, в сфере общественных коммуникаций и т.д.), от чего крепнет паралич воли к добру и жизни. Думалось, что снятие коммунистических запретов само вернет естественный порядок вещей, освободив место действовать душе народной. Но не получилось – люди задыхаются в облаке информации отравленных СМИ и даже не столько латентной пропаганды, сколько старательно возделываемых пороков и страстей человеческих, которым по-настоящему и высвободили место.
Во-вторых, наблюдаем беспрецедентный кризис политической жизни, ее ужасающую деградацию и как следствие – обесценивание в глазах людей («избирателей»). По всему миру и даже в «передовых странах» дискредитируются те основы современной политической модели, за которые были пролиты реки крови во время революций XVIII – XX вв. Речь не просто о каких-то крупных злоупотреблениях народных делегатов своими выборными мандатами (старо как мир), а о системном обесценивании механизмов представительства. Из-под блеклых масок все яснее и обширнее просвечивает власть «глубинного государства», неких трансграничных воротил, перед железной крепостью которой обманутый «избиратель» просто теряется. И если в какой-то момент казалось, что можно мобилизоваться и подержаться хоть за краешек этого штурвала через партии и прочие институты, основанные на схожести мнений, то теперь видно, что солнце эпохи политики закатывается за горизонт. Наступают сумерки чудовищных манипуляций законспирированных миро-элит, не оставляющие никаких шансов воплотить реальные ожидания и запросы народа. Что до Церкви, то понятно, что в таких условиях политическое поле должно стать ей неинтересным уже волей-неволей, может быть, впервые по-настоящему со времен Константина Великого. Так что трепетное и нежное чаяние деполитизации, «разгосударствления» Церкви, выраженное прот. А.Д. Шмеманом в его «Историческом пути Православия», приобретает черты все более вероятного будущего. Правда, другой вопрос – вернет ли это нас в харизматические времена?!
В-третьих, дезориентируется и опасно обедняется жизненная активность человека. С одной стороны – подчиняется на правах догматов принципам стяжательства, материализма, рационализма с глумливым вытеснением рудиментов культуры дара и долженствования (не говоря даже о более высоком). Стандарт жизни напоминает тот анекдот: «утром в пробке: ненавижу ездить на машине, но вынужден ради работы; вечером на работе: ненавижу свою работу, но вынужден из-за кредита на машину». С другой же стороны, человек урбанистический становится совершенно беспомощным. Он не только теряет элементарные навыки по хозяйственно-бытовому самообеспечению в автономной жизни, но и вообще всякое знакомство и всякую деятельную связь с природой.
Время потоков информации, оторванных от действительных фактов, т.е. информационных спекуляций и обманов национального, государственного планетарного масштабов. Это проявляется повсеместно – начиная от новостных сводок и заканчивая такими критическими для жизни сферами, как, например, медицина.
Удар за ударом испытывают на себе традиционная семья и детство. Обессоленное образование, то исполненное неприкрытых противоречий – «эха» недавней истории, то поверхностное, то отпугивающее. Несерьезность, расслабленность, безответственность, идиффирентность как привычные качества молодежи. На фоне чего – скептицизм, уныние или, наоборот, взгляд на жизнь как на шутку с дозволением себе любого немыслимого, разочарование в человеке и человечестве. Не станем продолжать, продолжать… о телевидении, наркомании, нравственности и т.п. Взаимная обусловленность наших болезней очевидна.
Какой путь нам предуказан
С одной стороны, Церковь давно знала и знает о неотвратимости грядущих бед и тяжелейших испытаний, о своей Гефсимании. Часто вспоминают слова свт. Игнатия Брянчанинова: «отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею»[1].
Тот же святой оставил яркие изображения все более усиливающегося стеснения последних христиан истории – припомним здесь лишь одно из них. «Соделается жительство по Боге очень затруднительным по обширности, всеобщности отступления. Умножившиеся отступники, называясь и представляясь по наружности христианами, тем удобнее будут преследовать истинных христиан… окружат бесчисленными кознями…, противопоставят бесчисленные препятствия их благому намерению спасения и служения Богу… Они будут действовать против рабов Божиих и насилием власти, и клеветою, и зло-хитрыми кознями, и разнообразными обольщениями, и гонениями лютыми. …в последнее время истинный инок едва найдет какой-либо отдаленный и неизвестный приют, чтоб в нем с некоторою свободою служить Богу и не увлекаться насилием отступления и отступников в служение сатане. О, бедственное время!»[2]
С другой стороны, нам неизвестны во всей полноте суды Божии, в том числе, о нашем Отечестве, и мы должны пытатья сделать все возможное, чтобы развернуть события вспять. Приводя на память, например, безнадежность Смутного времени, посреди которой молитвами Божией Матери и всех святых суд о нас был преложен на милость. Помня о ниневитянах, которые своим покаянием предотвратили ужасную участь собственного города, уже изреченную Господом (Ион., 3). И подражая множеству святых мучеников и исповедников XX в. и всех святых, давших нам примеры успешной борьбы с безбожием, идолопоклонством, развратом, примеры евангельских «прорывов» своей удивительной жизнью.
Двигаясь к концу, нельзя позабыть о начале и не выделить особо великого крестителя Руси, поборника всякой языческой тьмы как в себе лично, так и в своем народе — равноапостольного князя Владимира. Его просветительский подвиг особенно знаменателен и поучителен для нас, современных его потомков, откатившихся, так сказать «на исходные позиции».
Свет во тьме светит, и тьма не объяла его
Судя по источникам той эпохи, святой князь Владимир имел дело с людьми жестокими, алчными, невоздержанными и распутными. В большинстве своем это были варвары-идолопоклонники, противящиеся истине, к тому же небезызвестной им по внутренним и внешним контактам с христианами. Они позабыли или отвергли многочисленные потрясающие чудеса, дарованные при «фотиевом» крещении Руси столетие назад, не внявшие недавнему святому жительству княгини Ольги, предпочетшие сему человеческие жертвоприношения, как это известно из жития мучеников боярина Феодора и сына его Иоанна. Собственно, жизнь самого некрещеного князя Владимира во всех ее отвратительных проявлениях является показателем современных ему нравов. Не та же ли история повторяется сейчас?!
Достойно трепетного внимания то, как святой князь, уверовав и преобразившись сам, увлек в этот свободный выбор и соотечественников. И действуя при том не огнем и мечом, не темницами во имя добра или лукавыми искушениями, а своими непостижимыми добродетелями. Среди них особенно выделяется, как сейчас бы сказали, социальная активность, невиданная по размаху и искренности благотворительность в пользу менее всего чаявших этой радости, слабых и обездоленных – то самое, что никак не могло вместить в себя и переварить языческое упорство, от чего и разрушилось.
Несомненно, тут вневременный поведенческий образец для всех потомков святого князя. Поразить добродетелью там, где она кажется уже невозможной. Но можно ли буквально, механически перенести этот образец на наше время? Едва ли. Убедительно обосновал это в свое время А.В. Карташев: «само собою разумеется, что между примером св. Владимира и возможностью «подражания» ему в наше время лежит целая бездна в различии эпох. Лишь наивные люди, ожидающие реставрации в наши дни патриархальной теократии, могут мечтать повторять буквально то, что уже неповторимо в силу безвозвратности совершившейся исторической эволюции. Вопрос социальной справедливости сейчас все равно решается и будет решаться независимо от церкви на началах права и экономической техники. Хронологически церковь опоздала в этом деле взять инициативу. Но она никогда не опоздает внести в гущу даже чужеродных ей общественных отношений свой преображающий дух, свой нравственный корректив внутренними путями: через сердце верующих участников социального строительства, будут ли то отдельные лица, или их специальные сообщества… Это пути не закрыты ей ни при каком строе. Даже в коммунистической тюрьме всепроникающие лучи любви Христовой неприметно для неверующих глаз смягчают жестокость животной борьбы за существование»[3].
Трудно не согласиться с этим. Еще в 1-й пол. XX в. на фоне великого гонения на нашу Церковь было замечено, что она твердой рукой и, видимо, бесповоротно отодвигается в дальний угол от реального участия в публичной жизни. Но правда и успех дела Церкви как сообщества христиан там, где она действует, все равно остаются непоколебимы: «русская земля, а с нею и русская церковь не могут не быть носителями «великой совести». Нынешняя тирания бессовестности лишь временное наваждение. Существующие типы рас и культур сложились еще в доисторические тысячелетия и до сих пор остаются в главном неизменными. 15 лет[4] извращенческого перевоспитания не изменят духовной глубины русского гения. Он вспомнит праотца своей культуры, человека великой совести св. кн. Владимира и возгорится желанием исполнить его завет»[5].
Аминь. На этой ноте настало время перейти к практической части нашего рассуждения, к конкретным шагам и направлениям работы, которые представляются перспективными.
И вновь продолжается бой…
Итак, налицо основания предполагать дальнейшее стеснение Православной веры и жизни по ней. По мере деградации культуры и общества все четче проявляется инородность Церкви в этой среде, влекущая неизбежную рецессию в добротворении, восприятии Евангелия и вообще готовности соприкасаться с ним.
Отсюда естественно следует задача максимально перехватить, воспроизвести, взять на себя те созидательные позитивные общественные функции, которые ранее исполняли некогда христианские государства (и их наследники по некоторой инерции), покуда это возможно. Тогда как борьба за добросовестное выполнение этих функций публичными институциями, пусть где-то номинально и прописанных, наоборот, теряет смысл на фоне несменяемого курса на дехристианизацию. Так что здесь будут вполне уместны параллели с жизнью православных в Украине, Литве и Польше периода уний, а также балканских народов во время османского владычества – в общем, там, где лишенные своих публичных институтов христиане сорганизовались вокруг Церкви «снизу».
Попробуем кратко наметить некоторые из назревших, как нам кажется, направлений:
1) генеральная линия – всемерно укреплять общинное начало, церковно-приходскую жизнь, внутренние социальные связи, организовывать самообеспечение образовательных, медицинских, культурных, хозяйственных и прочих потребностей христианских коллективов, разумеется, без конфликта с законодательством
2) уделить повышенное внимание развитию православных братств и сестричеств как форме консолидации, самозащиты, отстаивания своих интересов, попечения о нуждающихся, показавшей свою результативность в прошлом. В этой связи имеющееся положение РПЦ о братствах и сестричествах, принятое на заседании Священного Синода от 2 октября 2013 года (журнал № 115), как институтах оказания сугубо социальной помощи нуждающимся, представляется недостаточным, поскольку не вбирает в себя даже весь исторический опыт из данной сферы, не говоря уже о новых современных вызовах и перспективах
3) обеспечить экономическую базу для существования общины, достаточную, чтобы в случае неблагоприятных явлений перенести резкий спад «обычных» пожертвований прихожан. Это особенно актуально на фоне обострения международно-политической обстановки и реальной угрозы серьезных мировых конфликтов, чреватых резким осложнением продовольственных, медицинских и тому подобных вопросов
4) усилить образовательную и просветительскую работу не только для детей и подростков, но и для взрослых, как корневое средство противодействия тотальной дезинформации человечества. Прошли те времена, когда достаточные и адекватные знания по истории мира и Церкви, о философии, литературе и по ряду других дисциплин преподавались человеку на любой образовательной стезе. Нынче основное образование, как и в СССР, продолжает во многом строиться на секулярной, материалистической и иной чужеродной христианам основе, нуждаясь в восполнении. Эту задачу восполнения нехватки честных знаний следует расценить как одну из приоритетных. А базой для ее решения могло бы стать широкое распространение многих элементов семинарского, духовного образования, которое сейчас неоправданно воспринимается некоторыми лишь как «удел избранных»
5) очень полезно организовать широкие каналы обучения навыкам труда, самообеспечения в быту и сельском хозяйстве, физическую и хотя бы базовую медицинскую подготовку
6) поощрять и преумножать любые разумные формы объединения единомышленных христиан для практического упражнения в добротворении. Эта активная, деятельная жизнь необходима для преодоления искушения западным образом жизни, себялюбием и миролюбием. Сюда стоит отнести, например, организацию коллективов для совместного труда, благотворительности, попечении о храмах и нуждающихся, молитвенные встречи и мн.др.
Заключение
В настоящем небольшом очерке мы не замахивались на пророчества о судьбах Церкви и мира, о временах и сроках. На это всем желающим доступны книга Апокалипсиса, другие откровения и знания внутри Церкви.
Задачей очерка было напомнить, что, во-первых, в любых условиях и в любой момент истории мы должны бороться за свои ценности, используя весь арсенал сиюминутных возможностей с готовностью к любым дальнейшим поворотам. И во-вторых, что сама наша тактика неизбежно должна актуализироваться по мере изменения исторического контекста. Сейчас этот контекст очень быстро и сильно перекраивается, так что христианскому сообществу есть, в чем и как укрепиться.
Источник: Русская народная линия
[1] Брянчанинов Игнатий, свт. Отечник. Рассказы о жизни святых подвижников. – М.: «Даръ», 2009. С. 745.
[2] Брянчанинов Игнатий, свт. Приношение современному монашеству. – М.: «Новое Небо», 2018. С. 260.
[3] Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 1. – Минск: Белорусский экзархат, 2007. С. 133.
[4] Написано в 1932 г.
[5] Там же.
