Одна из существенных черт последнего времени заключается в том, что человеческое общество прежде всего сосредоточено на будущем. До последних веков оно обращало свой взор скорее к прошлому. Люди искали в нем примеры, позволяющие им устоять посреди зла земного существования. Они не думали о том, как изменить мир, скорее о том, как достойно выжить в существующем мире.
Идея устремленности к лучшему будущему, соответствующему гражданскому цивилизованному обществу, совершенно отличная от истории спасения, начинает появляться после XVI века и обретает все более полные очертания в XVIII. Эта идея очень медленно проникает в общественное сознание, но это были действительно великие перемены. То, что произошло в XX веке в России, было последним рубежом.
В этом направлении развивается философская мысль современного мира с его великолепием прогресса и ужасами распада. Это можно проследить на примере трех великих течений мысли, которые в точности соответствуют истории трех последних веков. XVIII век — человек, унаследовав влияние Декарта, все более и более верит в разум и науку, почти обожествляя их. XIX век открывает двери «диалектике истории» и эволюции (Гегель, Дарвин, Маркс). XX век, осуществляя на практике учения XIX, одновременно утверждает «примат жизни» — предпочтение практического опыта любой теории (Бергсон с его экзистенциализмом и др.).
Но разум, безусловно необходимый для познания жизни, когда он становится единственным мерилом истины, изгоняет тайну. А эволюция и «диалектика истории», сосредоточенные всецело на земном плане жизни, затуманивают вечное. «Экзистенция», временное существование, вытесняет сущность, опыт противопоставляется Откровению. «Если я не знаю Бога в моем личном опыте, значит Бога нет». Отсюда в перспективе появляется новое понимание свободы с отменой всех древних табу: человек только тогда по-настоящему реализует себя, когда не связывает себя никакими нравственными ограничениями.
Эти три течения мысли проистекают одно из другого и накладываются друг на друга так, что препятствия к вере «древних дней» и ее ценностям спрессовываются и современному человеку все труднее пробиться через эту толщу.
Таким образом можно видеть, что человеческая нравственность и культура проходят через три соответствующих этапа. Во-первых, могут сохраняться листья, цветы и даже плоды традиционной христианской нравственности и культуры, но связь с корнями — с верой в Живого Бога — все более ослабевает и совсем утрачивается. Постепенно Бог становится просто ненужным, превращаясь в абстрактную «надстройку», которую можно упразднить: достаточно для достойной жизни следовать требованиям естественного разума и совести.
На втором этапе человек, будучи не в состоянии обеспечить порядок жизни, восстает против естественных норм нравственности и их Творца: революция 1917 года в России и продолжение ее сегодня в новой революции — перевороте Божественного и нравственного порядка, утверждающего грех как норму.
На последнем, третьем этапе требуется как бы освящение греха — то смешение святыни с грязью, о котором как о «тайне беззакония» внутри Церкви пишет апостол Павел во Втором Послании к Солунянам. В этом же контексте, отметим, можно рассматривать одну из перспектив восстановления монархии: украшение главной христианской святыней — крестом — высшего беззакония, власти маммоны, перспективу «внешней видимости» с полной внутренней пустотой, по выражению святителя Феофана Затворника, — восстановление монархии как власти антихриста.
